Мне кажется, что лучше бы люди из гнесинки ездили по городам... По крупным. Скажем, по Ростову, Волгограду, Саратову, Краснодару... Была бы реклама. И онлайн-регистрация. Нормальный график прослушивания. С десяти до пяти... И всё. Убытков бы не было... А уже из того, что отобрано, присылать самой Алле Борисовне... И всё. И нормальные люди пришли бы, и она осталась бы довольна. А то каково это, переться из, простите меня, Мухосранска, в Москву? При этом стоять в очереди на улице, выслушивать всяких неадекватных, потом в помещении нервничать... Как себя голос после этого поведёт-то?! А потом эти педагоги, которые непонятно как учат петь... Расскажу умору... Я ехал, подшофе, в метро. И на какой-то станции в вагон зашла пара человек... Один сел, второй стал у дверей... И я увидел в руках у сидящего журнал, на обложке которого человек с микрофоном, изображающий вокальные потуги... Я возьми да и скажи: "Ха! Взял микрофон и думает, что певец!"... Он на меня посмотрел, как на ненормального... Ну, я и был таким в тот момент... Слегка... Стоящий в дверях покрутил пальцем у виска, мол, не обращай внимания... Я потом пристально посмотрел им обоим в глаза, и сказал: "Вы думаете, я не знаю, что говорю?"... И после этого ка-ак затяну Parlami d'amore Mariu, ту самую мелодию, которую в рекламе "Dolce&Gabbana" крутят... Они, в свою очередь, пристально посмотрели мне в глаза, и сказали: "Мы преподаём в Гнесинке. Приходи на прослушивание". А мне уже надо было выходить... Не помню, какая станция... Но кольцевая линия... Поезд уже замедлялся. Я им ответил: "Нет, ребята! Не пойду. Ваша гнесинка выпустила Киркорова и Билана. Я не хочу петь так же, как они! Всего доброго!" Двери открылись, я встряхнул полы кожаного пальто и вышел, устремившись к эскалатору...