https://dzen.ru/a/Zh1LG2SrbB5Tz2UU?from_site=mail
Каждое выступление Пугачевой по телевизору я ловила как солнечный луч на сером небе. Голова превращалась в одно огромное ухо с двумя глазами. Вслушивалась, впитывала, чтобы потом втихаря, когда никто не видит, взять мамин флакон лака для волос, превратить его в микрофон и стоя перед зеркалом изображать песню.

Надо ли говорить, когда вышел фильм "Женщина, которая поет", он стал моим главным событием года.
Он шел в кинотеатре им. Ленина (сейчас в этом кинотеатре православная церковь, но это так, к слову) две недели.
Каждый день после школы и два раза в день на выходных, я покупала билет и шла смотреть кино. Ровно две недели. Понятное дело, что все диалоги знала наизусть и цитировала их напропалую по поводу и без.
Я знала, что после окончания школы поеду учиться в Киев, в авиационный институт, в котором учился папа, а потом сестра Лена, соответственно и мне туда дорога.
Но папа предложил такой же институт, но в Риге (на это были основания). Его аргументы, почему не Киев, не показались мне вескими, и Рига была отвергнута однозначно.
Папа знал, что я упертая как стадо баранов, плюс переходный возраст, который не способствовал мирной беседе. Поэтому вопрос остался открытым. По телевизору шел концерт, посвященный какому-то празднику. Я, как всегда, ждала выступление только одной певицы.
Студенческие годы
И вот я год учусь в Риге и почему-то уверена, что если приедет Пугачева, я узнаю об этом первой. Вот эта самоуверенность провинциальных людей часто помогала им быть необоснованно уверенными и не замечать границ, и я не исключение.
Правда, о гастролях я узнала не первая, но за день до начала продажи билетов в рижской филармонии. Проезжая мимо, обратила внимание на какую-то суету у ворот во дворик филармонии.
Активные люди составляли списки претендующих на билеты.
Меня внесли в восемьдесят четвертую сотню. Восемьдесят четвертую! Могла ли я с этим согласиться? Разумеется, нет.
Вечером с подругой, основательно утеплившись, приехали к филармонии. Картина, которая развернулась перед глазами, напоминала кадры из документальной хроники "Взятие Зимнего".

Вокруг филармонии кучковались сотни людей, сидящие на раскладных походных и не только стульчиках. У кого не было раскладных, привозили свои домашние стулья из чешского гарнитура. Укутавшись в тулупы, пледы, с термосами вокруг стихийных костров, люди готовись так провести ночь и утро. Да, у филармонии жгли маленькие костерки, чтобы можно было чуть согреться. На минуточку, это был февраль.
Дежурило, как минимум 200 человек – "первая" и "нулевая" сотни.
"Нулевая" отличалась от "первой" тем, что перекличка была через каждые 30 минут. Не откликнулся — безжалостно вычеркивали. И не важно, что ты бегал за угол пописать.
Первая сотня позволяла себе перекличку раз в час
Я, провинциальная девушка из Кривого Рога, попала в нулевую сотню. Да, так бывает, когда не ведаешь о границах.
В 12:00 следующего дня открылась касса. Продавали по четыре билета в одни руки. Подруга утренней ажитации с милицией, скорыми и обмороками не выдержала, поэтому нам достались 4 билета, купленных мною на первый и последний концерты.
Друг болгарин рассказывал, что приблизительно такую же очередь он видел один раз в жизни, когда в Софию приезжали "Битлз".
Мне 18 лет и первое огромное потрясение в жизни — концерт Аллы Пугачевой. Каждая песня — спектакль.

А дальше мое резвое проникновение в гримерку и автограф. Два автографа. И срыв лекции в институте, потому что ну невозможно же было молча сидеть на парах Потом я, конечно, выросла, остепенилась, но песни Аллы Борисовны сопровождают меня всю жизнь.

Меня никогда не интересовала частная жизнь, не были интересны желтушные новости. Мне всегда были важны песни, ее точные фразы, сказанные по поводу; энергия, пробивающая через экран или достигающая галерки.